Испанский гамбит - Страница 54

– Началось, да? – Джулиан полез за ворот мундира и, вытащив подвешенное на цепочке кольцо, на мгновение прижал его к губам. – Теперь меня ничто не страшит. Это кольцо было у моего старика в тот день на Сомме. Его обручальное кольцо. Для меня это талисман удачи. Никогда еще меня не подводил. Вонючка, поцелуешься с ним?

– Нет, спасибо. Мне что-то не до поцелуев.

– Тогда пошли. Удачной охоты и все такое.

– Пусть тебе повезет, приятель. – Флорри сам не знал, что он имеет в виду. – Когда-нибудь я тебе тоже расскажу все мои секреты.

И тут он изо всех сил начал карабкаться, выбираясь из траншеи. Ничего не получалось, потому что от долгой окопной жизни он потерял ловкость. Наконец отчаянным рывком бывшего атлета он выбросил тело наружу, встал ногами на твердую, хоть и очень мокрую землю, выпрямился во весь рост – красиво, что ни говори – и поглядел сверху на окопы, в которых провел столько недель. Этот бросок подарил ему эйфорию освобождения и странное чувство собственной уязвимости. Вдоль всей линии, еле видимые в плотном тумане, поднимались люди, отряхивались, как мокрые псы, сбрасывали с плеч винтовки и шли навстречу смерти.

«Они подобны тем воинам, что родились из зубов дракона, – мелькнула у Флорри мысль. – Мифические создания, выползающие из давно исчезнувших времен и пространств».

Прихотливая начитанность подсказала ему забавную метафору как раз вовремя: он воспрял духом. Тайная радость пронзила Флорри, когда он скинул тяжеленную винтовку «мосин-наган» с примкнутым штыком и поднял ее над собой. Связка бомб – вернее, гранат – болталась у него на поясе, а на бедре расположился шикарный «уэбли-скотт».

– Пип-пип. – Джулиан с насмешливой улыбкой уже стоял рядом, еле видимый во мраке дождя. – Похоже, наше славное приключение начинается.

Так оно и было. Вся цепочка солдат, словно ожившее существо, стала продвигаться к нейтральной земле.

Флорри больше не чувствовал ни холода, ни дождя, ни воды, захлюпавшей в ботинках, после того как он раз или два оступился и попал ногой в колдобину. Это все не имело значения. Они мерно шагали сквозь туман, приближаясь к фашистским укреплениям. Флорри чувствовал только, как тяжелеют ботинки от комьев налипающей на них грязи и что ровный участок земли закончился и теперь под его ногами пошел вверх откос холма.

Разработанный кем-то план был прост, но опасен: не поднимая тревоги, бесшумно – дождь помог им в этом – приблизиться к вражеским позициям, рассечь колючую проволоку, натянутую перед ними, пробиться внутрь и забросать укрепления лавиной бомб. После чего занять вражеские траншеи, прежде чем фашисты оправятся от неожиданности и дадут им отпор. Вся эта стратегия покоилась на факторе внезапности, а, на взгляд Флорри, они двигались не тише, чем двигался бы отряд рыцарей в доспехах, – в темноте постоянно что-то клацало и звякало. Но вражеские позиции молчали.

Казалось, прошли уже часы. Вдруг они заблудились, как летчик в тумане, и теперь двигаются в какую-нибудь не ту сторону? Эта мысль изводила Флорри, пока он продирался сквозь густой кустарник в неглубоком овраге. На какое-то мгновение он почувствовал себя последним человеком, оставшимся на Земле.

– Смешно, правда? – совсем рядом пробормотал актерским шепотом Джулиан.

Наконец они пробрались через кусты, виноградник кончился, и Флорри со страхом обнаружил, что нейтральная полоса осталась позади. Перед ним, змеясь и зло поблескивая под дождем, тянулись ряды колючей проволоки. Все окружающее приобрело медлительность подводных движений. Ровный поток дождя, намокшие влажные одежды, ботинки с налипшей на них грязью. Люди брели с осмотрительностью исследователей, сберегая силы для последних нескольких футов.

Флорри заметил, что кто-то с ловкостью ящерицы стал пробираться вперед. Билли Моури – их комиссар, а может, герой – взял на себя самую сложную задачу – первым взобраться по склону и перерезать колючую проволоку. Вот он уже лежит на спине под этой гадостью, и Флорри видит, как появились у него в руках ножницы и стали кромсать и грызть проволоку. Пока пальцы одной руки от нетерпения нервно выбивали дробь на винтовке, другой рукой Флорри отцепил от пояса бомбу. Уместив винтовку на плече, он вытянул первую чеку, ту, что была полегче, и бросил ее на землю, под ноги. Теперь нужно будет только выдернуть вторую, потяжелее, и через четыре секунды швырнуть гранату в цель.

Еще щелчок. С каждым таким щелчком ножницы Билли Моури перегрызали новый виток проволоки. Флорри слышал, каким хриплым от волнения стало его собственное дыхание; ноги дрожали, как студень. Интересно, как может человек сразу и замерзать, и задыхаться от жара, чувствовать, что пересохло в глотке, а влажная рубашка липнет к телу? Он ощущал падение каждой капельки дождя, кажется, уже миллион или даже триллион таких капель упали на него. Со стороны фашистов по-прежнему не доносилось ни звука, хоть они уже были в тридцати пяти – сорока шагах от их постов. Наверное, сидят, собравшись у костров.

«Скорее же, Билли Моури», – мысленно подгонял Флорри.

Внезапно ему на ум пришла Сильвия.

«Та ночь была на самом деле. Как бы там ни было, а это наше».

Мышцы на ногах наливались напряжением, словно все туже и туже закручивали стальную пружину. Бомба тяжким грузом оттягивала немеющую руку, а давившее на плечо ружье казалось тонной угля.

Черт тебя подери, Билли Моури, скорее!

Прозвучал последний щелчок, и Билли стал подниматься, руками в тяжелых перчатках электромонтера раскидывая в стороны куски проволоки. Даже в этом тумане было видно, как сияет сумасшедшей радостью его лицо.