Испанский гамбит - Страница 52

– Мистер Грюнвальд, вы не голодны? У вас такой ужасный вид. Могу я купить для вас какой-нибудь еды? Что вы собираетесь делать?

– Ах! Ich, э-э, Грюнвальд ждется свой документ. Раз корабль утонула. Nein, миссис, я haben zie, имею место жить. Und кушать. Ах, этот голова, как плохой часто. Бомбы. Как на Первая мировая. Надо войне kaputt, ja? У меня тут железо, ja?

И он постучал по черепу, широко улыбаясь.

– Миссис фройляйн, этот, ах, часто плохой. Я хочу про mein frau. Мой жена, ja? Он до сейчас живет в Германия. Я не имел слов от него. Конечно, здесь мы имеем политику. Здесь не имеем немецкого посольство.

– Ну конечно нет. Они на стороне наших врагов.

– Я нужно дать ей слово, что, э-э, что я имею все хорошо. Ja. Я помнил с лодки, что мистер Флорри журналист. Он собирался видеть другой журналист, мистер Рейнс. Ja? Наверно, такой умный герр Рейнс, журналист, умеет знать про мой frau в Германия, ja?

– Что вы, герр Грюнвальд, это совершенно невозможно.

И в этот момент Левицкий, бросив взгляд в расположенное за ее спиной зеркало, увидел, что в кафе вошли четверо. Одним из них был американский подручный Глазанова.

– Джулиан Рейнс и Роберт Флорри вступили в ряды народной милиции. Сейчас они на фронте. Под Уэской.

– Ja? Боец, – пробормотал Левицкий, думая про себя: «Какой же я идиот! Настоящий набитый дурак!»

Болодин стоял в группе своих людей, подле самой двери, внимательно осматривая помещение.

Левицкий боялся задержать на нем взгляд, боялся даже взглянуть на его отражение в зеркале. Вполне возможно, что он из тех людей с экстремально обостренной чувствительностью, которые замечают, что на них смотрят. В таком случае он учует взгляд Левицкого и увидит его самого.

– Но послушайте, давайте я попробую помочь вам, – продолжала тем временем Сильвия. – В нашей партии есть много немецких товарищей. Может быть, мне удастся разыскать таких, кто поддерживает связь с родиной.

Болодин продвигался сквозь толпу. Левицкий сидел, низко склонив голову, и делал вид, что внимательно слушает девушку. Он постарался как можно сильнее пригнуться, чтобы стать незаметнее. Пытался вычислить расположение выходов. Можно было бы сорваться с места и кинуться на улицу. Нет, это не пройдет, они схватят его. Молодой сильный американец в два шага нагонит и собьет его с ног.

Болодин приближался. Оказалось, что в кафе было немало секретных агентов полиции.

– Комрады, – раздался голос одного из них, – вы не станете возражать, если мы попросим вас предъявить документы?

– А кто вы такие? – вызывающе бросил один из поумовцев. – Может быть, это нам следует поинтересоваться вашими документами?

– Меня зовут Угарте, я служу в военной разведке. Мы отвечаем за безопасность нашей революции. Так что извините эту докучную формальность. В наши дни каждый должен сохранять бдительность. Нас окружают враги.

– Куда большей опасности нашу революцию подвергают русские тайные агенты, а не члены ПОУМ, – это говорила Сильвия. – Так что предъявите вы свои документы.

– Среди нас нет русских. И я никак не пойму, почему наши друзья из Партии объединенных марксистов не доверяют нам, – обиженным тоном продолжал тот, кто назвался Угарте. – Можно подумать, что никто из них не заинтересован в победе нашей революции.

Левицкий внезапно догадался, в какой опасности находится собравшаяся в кафе молодежь. Это, конечно, часть плана Глазанова.

– Думаю, что нет нужды прибегать к крайним мерам, – вмешался смазливый молодой человек из тех, кто находился здесь с начала вечера. – Может быть, мы все покинем помещение, они быстро нас проверят и все будет спокойно.

Володин стоял почти вплотную к Левицкому, его лицо было неподвижно, полуприкрытые глаза хранили отсутствующее выражение. На Левицкого он не обращал ни малейшего внимания. Его явно больше интересовал тот немолодой мужчина, который сидел за одним столиком с друзьями Сильвии. В этот момент он как раз вступил в дискуссию.

– Я – Карлос Бреа, член исполнительного комитета партии марксистского объединения, и я не понимаю…

– Комрад Бреа, ваша репутация говорит за вас. Конечно, вы поймете необходимость некоторых чрезвычайно мягких мер безопасности. Мы не намерены никому причинять вред, мы хотели бы только проверить документы. Потом мы сразу уйдем.

Болодин медленно отделился от группы и направился к выходу. Левицкий проследил, как он прошел сквозь толпу и вышел на улицу.

– Я мог бы пройти с вами в ваш штаб, – продолжал Бреа. – Пусть другие останутся здесь, они заслужили право на отдых.

– Вот это здоровый дух товарищества. Вас, комрад, можно поздравить. Кто сказал, что представители разных партий не могут функционировать как одно целое?

– Карлос, не ходите, – вполголоса обратилась к нему Сильвия.

– Я вернусь через несколько минут. Уверен, что СВР может гарантировать мою безопасность на глазах стольких свидетелей.

– Ну конечно же, товарищ Бреа.

– Карлос, давайте мы пойдем с вами.

– Чепуха. Оставайтесь здесь. Я схожу с ними, в конце концов, правила для всех одинаковы.

Он поднялся на ноги, улыбнулся молодым людям за столиком и вслед за полицейскими направился к выходу.

– Не нравится мне это, – произнес один из ребят. – Они с каждым днем становятся все наглее и наглее. Очень мерзкая тенденция.

– Нам следовало бы приструнить некоторых из них.

Сильвия наклонилась к Левицкому и продолжила прерванную беседу:

– Давайте встретимся завтра вечером, герр Грюнвальд. А я за это время предприму кое-какие шаги.